Сегодня припахали работать, причем подавалось это как «вся страна пашет»..
Я конечно не знаю, как вся страна, но Москва отдыхала это абсолютно точно, поскольку в 9 утра в вагоне метро можно было не то что сесть, но и даже лечь. Причем все люди, что в вагоне, что в переходах- грустно смотрели друг другу в глаза полными грусти очами, так что, судя по всему, им одними и теми же словами начальство объясняло необходимость выхода на работу.
На работе естественно никто не работал, а все шарахались с умным видом, в ожидании вечерней тусы, т.ч. на самом деле, как и ожидалось, смысла в поездке не было никакой, но хоть пописал постики в блоги.
Но на самом деле все же одно утреннее событие окупило мне эту поездку с лихвой: сев в вагон, я оказался свидетелем того как можно спать на ходу. Подтянутый молодой человек, классической формы одежды, ехал от предыдущей станции, причем к моей посадке он уже погрузился в легкую полудрему, прислонившись спиной к задней двери вагона и расслабленно улыбаясь. А вот дальше началось шоу, достойное сеансов гипноза- его качало во все стороны- вбока, вперед, ноги подгибались, голова запрокидывалась, но он во всех случаясь стабильно возвращался в обратное стоячее положение. Иногда его движения становились столь мягки, что он начинал напоминать мне тряпичную куклу, у которой вдруг оборвалась ниточка. Когда же он начал падать вперед, подхватывая себя в последний момент, я уже зашелся в нервном смехе, который чуть не превратился в истеричный, когда поезд на тверской остановился и юноша к тому моменту, погрузившийся окончательно в объятия морфея, в очередной раз дернулся вперед, но в этот раз не удержавшись на ногах, в таком же полубессознательном состоянии пересек вагон, и воткнулся бы носом в дверь, если бы она не открылась в последний момент, т.к. он в наклоненном состоянии вылетел на платформу, где совершенно непонятным чудом смог устоять на ногах, после чего изумленно огляделся по сторонам и направился в сторону перехода на чеховскую, провожаемый такими же удивленными взглядами пассажиров, стоявших на перроне, и слезящимся от смеха моим.